Ах, души моей нежные струны!
Вам бы только всё петь и петь
в час, когда серебристые луны
в звёздном небе устали гореть.
Инна Костяковская
==================================================================
Дорогие друзья!
Поэт Борис Смыковский пишет на двух языках — на украинском и на русском. Читая его стихи, понимаешь, чтобы быть услышанным, совершенно не имеет значения на каком языке ты думаешь, молишься, поешь детям колыбельные песни или слагаешь стихи. Главное — вкладывать душу и сердце. Тогда тебя обязательно услышат…
поэт Борис Смыковский
Автор о себе:
Родился и всю жизнь живу в маленьком местечке Лугины в Житомирской области. Учился в Киеве, тогда еще в Украинской сельхозакадемии. Работал в лесхозе более 25 лет, сейчас занимаюсь собственной пасекой. Тихая, казалось бы, провинциальная жизнь, огромные звезды по ночам, чарующая природа окружающих лесов – все это и выливается в стихи о жизни, любви, безбрежном мире. Сейчас больше пишется на украинском языке. Есть местная литературная студия, издаем литературно-художественный альманах. Стихи издавались в нескольких сборниках в Житомире, Киеве, Кировограде. Изданы небольшим тиражом сборники: «Голоса ветра», «Гулкий шепот», «До Интернета и после...»
Между нами вся планета,
между нами только ветер...
ДО ИНТЕРНЕТА
За безбрежным океаном,
Под огромным синим небом
Есть неведомые страны,
Где давно забыли беды.
За высокими стенами –
Сад прекрасный и волшебный.
Сторожами, злыми псами
Охраняется усердно.
Но за морем, за стенами
Кто-то так же смотрит в небо,
И меж нашими мечтами
Только ветер-непоседа.
И летят сребристы птицы,
И ласкают крылья звезды,
Нам не встретиться, но снится
Нам с тобой одно и то же.
Где ты? Как живёшь на свете?
С кем встречаешь ты рассветы?
Между нами вся планета,
Между нами только ветер…
1986г
***
Не расстаются навсегда…
Минуют многие года
И боль былая постучится
В ночные окна, как тогда,
И все неважное простится,
Вот только где это случится
В каких мирах и городах?
И время в звездах растворится,
И ложью станет — никогда,-
И ад – когда сполна, сторицей
Господь твоё тебе воздаст.
Не расстаются навсегда…
***
Просто ты смотрела на звезду
Широко раскрытыми глазами.
Далью простирался светлый путь
Арками, дворцами-облаками,
Медленно вставали на закате
Пагоды в сияньи золотом.
Синева всё гуще, ярче злато.
А в зрачках — мерцала,
билась боль.
Истинно страдая — тщетно плакать.
Истинной любовью — страшно жить.
Ночь к исходу. Тихое дыханье,
Зная — всё не вечно — сторожить.
***
Хорошая моя, как ты живёшь?
Уж осень начала своё цветенье.
Какие видишь сны, и сердцем пьёшь
Какие родники для опьяненья?
Хорошая моя, златых ветров
Печалью будоражащая сила,
С души моей сплетающий покров
Сорвав, её с тобой соединила.
И пусть тебе присутствие моё,
Как света колыханье, незаметно,
И сердце не тревожится твоё —
Я для того и рядом, беззаветно.
Хорошая моя, сквозь холода,
Грядущие предзимние тревоги,
Знай, что любая минует беда,
Я буду охранять твои дороги.
Ну, а пока, не осуждай слова,
Они ведь, как и мы, несовершенны,
А ты, как мир, без устали, нова,
Загадкой бесконечно сокровенной.
Хорошая моя, забудем грусть,
И будет обретением потеря.
Пусть ночь длинна и неприютна, пусть,
Изменится всё в жизни, если верить.
***
Я мучаюсь — а потому живу.
Мне боль моя напомнит о рассвете,
И, не умея сумерек минуть,
Душа — сквозь ночь,
расталкивая ветер.
И нет огней…
И нет блаженства смерти.
Я верую,
лечу, лечу к огню.
Любовь слепа,
и что ей —
снизу, сверху,
Прольется ль дождь,
наполнится ль июль
Январской снеговою круговертью,
Лишь только б раз
вдохнуть,
обнять,
прильнуть,
И догореть,
уже сполна, наверно…
Страдание боюсь свое спугнуть,
И вновь, скорбя,
пускаюсь в трудный путь
Творения миров любви.
День первый.
***
Дальше, дальше вдоль улицы мечется ветер сырой,
Гонит мелкую рябь по серым дымящимся лужам.
И, внезапно, вдали ты узнаешь фигурку её,
И почувствуешь боль, пустоту, предрешенность, ненужность.
И ревнивая зависть пронзит все твое существо
К ветру, что теребит её волосы, страстно целуя.
Сердце бросится вслед и оставит тебя одного,
Гулкий холод в груди, да шлепанье сердца по лужам.
***
Лунный шиповник колышет
мерцание снов.
Светлых мелодий звучание,
трепет по сердцу.
Слишком уж много колдуется
в долгую ночь.
Длится, как жизнь,
этот сумрак,
пронизанный смертью.
Холод вздымает крылами
мой конь вороной,
Ветер проложит дорогу
сквозь гулкость пространства,
Быстро мелькают под нами
огни городов,
Реки, озера и горы
в сиянии странном.
Стай перелетных
зовущий, тревожащий крик,
Метеоритов сгорающих
небочерканье,
Отблеск зари —
и восток алой кровью залит,
Крылья коня засветились
и стали багряны.
Выше все, выше
взмывает он
в сонме лучей,
Синий, как небо,
наполненный светом лазурным.
Белою дымкой умчался
с душою моей.
Сколько добра мне пролить,
чтобы конь мой вернулся ?
***
По дальней дороге,
Когда в это небо прорвутся дожди,
И на полуслоге
Повиснет, как пыль, моя смутная жизнь,
Ты снова вернешься.
Ворвешься в растянутость ложную снов,
И время взорвется,
И сердце застывшее тронется вновь,
По дальней дороге
Вернется забытая давняя боль…
Хоть миг, ради Бога,
Останься еще!
По дальней дороге,
Кругами, от Бога,
Спускается счет.
***
На лесную безбрежность
снисходит небесный покой,
И осенних цветов
запах манит и веет дурманом,
Осень я и не ждал,
а уже и сентябрь за спиной,
И щемяшая грусть
так привычна, и нова, и странна.
Догорают закаты
кровавой небес полосой,
И опять по утрам
над долинами стылость разлита,
И опять я ищу — только что?
Боже, если бы знал!
Только, все же — живу,
только, все же — ничто не забыто…
В небе полной Луны
серебрится и катится круг,
Сигареты огонь
пробивает застылость округи.
Кто там в дали идет,
так прохожий, а может быть друг?
Боль осенней тоски
излечить можно только лишь с другом.
Только каждый сентябрь
все труднее, все меньше своих.
Только каждый сентябрь
нам сполна воздается от Бога
За земные грехи,
и за то, что никак не постичь:
Для чего нам дана
в этой древней Вселенной дорога.
***
Скажите мне, какая тишина
Подарит забыванье всех печалей?
Душа любовью мучиться должна,
Чтоб все теряя, сотворить сначала.
Скажите мне, какие берега
Укроют ветер зыбкий моей речи
Летящей в ночь, ведь грусть моя строга,
Ей царствовать – от встречи и до встречи.
Скажите, если душу охладить –
Почувствует она вселенский холод?
И если боль чужую сердцем пить –
То утолит оно свой вечный голод?
Скажи мне, где ты есть? Подлунный мир
Дает твоим скитаньям приютиться.?
Скажи, какие песни и стихи
Тебя спасают и дают забыться?
Скажите, хрупкий шарик голубой
Планеты нашей будет ли вращаться?
И есть ли смысл? И будет ли покой?
И стоит ли вопросом задаваться?
ДЫХАНЬЕ ЛЕТА
А мы уже вряд ли вспомним
О чем напевал нам ветер.
Бродило средь сонных комнат,
Цветы рассыпая, лето.
Спала ты, а тонкий лучик
Поглаживал нежно плечи,
Плясал на длинных ресницах…
Тебе еще снился вечер.
Как тонко снимали губы
Огонь шелковистой кожи,
И запах волос, и груди
Тебя пробивали дрожью…
А далью, по всей округе
Сверчков неумолчных трели,
И ветер нам пел о счастье,
Мы песню понять сумели.
Но счастье неугомонно,
Легко, дуновеньем ветра,
Предутренним сном спокойным,
Приходит в дыханьи лета.
(фотохудожник — Анастасия Бовсуновская)
***
С вечера и вдоль ночи
Утро нового дня
Ждут неотвязно очи
Золотого огня.
Ждут, что что то случится,
Ждут уход темноты…
Только б солнцу пробиться!
Только бы не остыть!
Ждать, пылать одиноко
Средь мирской пустоты,
Только в небе высоком
Свет далекой звезды.
Так и мы вот сгораем,
Если души чисты,
Вечно света желаем,
Только бы не остыть!
ПРИВОРОТ
-Ты хочешь забыть меня, милый?
Не стой на ветру.
Тот ветер обманчивый, стылый,
хмелящий, осенний
Приносит забвенье,
но силы
уходят к утру
В том ветре кружатся
обрывки прощаний
последних.
Ты жадно глотаешь отраву
дрянных сигарет,
Ты истово ищешь в прошедшем
свое утешенье,
Ты можешь позвать к себе женщин
и боль отойдет,
Но только не будет тебе
от меня избавленья.
Все будет кружиться планета
в мелькании лун.
Меж синих дождей,
среди молний,
в неистовом свете
Метаться душа твоя будет,
но я не верну,
Но я не верну твое сердце,
замучу до смерти…
Но только… ты слышишь, мой милый,
не стой на ветру!
Тот ветер осенний и стылый –
такой же неверный.
ПРЕДРАССВЕТНОЕ
Ты летишь на огонь,
Растревожа всю душу дождями,
Среди тысяч свобод
Выбирая за горечь свою.
Звонко-синюю ночь,
Звёздный полог раздвинув руками,
Ты вонзаешься в высь,
Превращаясь из птицы в стрелу.
Что сияет вдали?
Что за тою неведомой гранью?
Блеск хрустальной иглы
Создающей, разящей миры.
Свод ажурных небес
Белосветно колебля крылами,
Золотой серафим
Божий храм воздвигает, творит.
Всё играет огнём,
Полыхает немыслимо пламя,
Сетью радуг встает
Выше, выше лазурная вязь.
Звон симфоний из гроз
И вращенье всего мирозданья -
Всё под волей его…
А над миром
заря занялась.
***
Любов безсмертна,
Але ми вмираєм.
Той, що любив,
Уже давно помер.
На тому білім світі
Нас чекає
Любов забута, часточка тебе.
Та все ж, мій ангел,
Все не помирає,
Лишається розлитий тихий дзвін,
Що лине світом,
Світло, що співає,
І в тому світлі
Світла, ніжна ти.
Любов – то ангел, що з небес злітає,
Він буде нас довіку берегти.
А інше – дарма,
Щастя не розкраєш,
Все – марнота,
Коли щаслива ти.
***
А небо раптом просвітліло.
Прозора вищає блакить.
Над хмарами, над світом білим
Хтось нерозгаданий летить.
І листя сиплеться несміло,
Злітаючи в останню мить.
І щезли в безвість смутки сірі,
Вогонь у серці стугонить,
Бо не зникає в ньому Віра,
Бо все, чим повен смертний світ,
І осінь незбагненно–світла,
І втрачені часи, і ти,
Що у світах далеких зникла,
Як тремкий відблиск від роси,
Вмирання бабиного літа,
І п’янкий подих теплий вітру –
Лиш тінь від істинних світів,
Бо ангел сяючий, величний,
Незримий
в ясне небо кличе,
І ми здіймаємось у синь…
- У Бога мабуть очі сині..., –
Услід здивується дитина.
(фотохудожник — Анастасия Бовсуновская)
***
Розпросторене марево карих очей,
В чорних гострих зіницях
поблискують зорі.
Ти живеш в сновидіннях,
пронизуєш день
Відчуттям невимовного
рідного болю.
І у відблисках світлих
вечірніх хмарин,
І у сяйві туманів
нетривких ранкових
Золотисте волосся
тріпоче, горить,
І те світло крізь серце
тривожно проходить.
Ти - у терпких поривах
осінніх вітрів.
Ти - у чорних смолистих
дощах за дверима.
Чіткий відлік освячених
ясністю днів
Обривається раптом
твоїми очима.
І летиш, наче падаєш
в прірву згори,
І чекаєш приречено, наче удару,
Кілька слів легковажних,
розжарених стріл,
Гасне срібне проміння
і кришаться чари.
По розсипаних скалках
блукають вогні,
По світляній доріжці до неба злітають,
І окрилені ангели добрі твої,
По тій стежці зійшовши,
тебе проводжають
По оголеній осені тихих дощів…
***
А ми залишаємось
в ритмах забутих мелодій,
На жовтих світлинах
в усмішках таких молодих.
Несе терпкий вітер
пісок пережитого болю.
Мигтять, мерехтять
і згасають вогні почуттів.
Як міниться світ,
красою у вічність відходить,
Тривожного птаха квиління
прорізує ніч.
Чия то душа повернулась
і кличе з собою,
Чий, повний любові,
знов погляд у серці горить?
Лишаються очі коханих —
задумливі зорі,
І сльози туману
у лагіднім світлі, мов дим…
***
Доки ти житимеш – тебе низатиме смерч,
Біль недопитих терпких гарячих любовей.
Доки ти дишеш, поряд кохання та смерть –
Крила розкриті
тих, що здіймаються вгору.
Жахом крижаним,
відчаю ясним вогнем,
Видзвоном лунким
в серце самотньої долі,
З криці сирої
творять, гартують тебе,
Сталь заспіває
Ескалібуром любові.
Темряви мури
стримать не зможуть той меч,
Підступи злоби,
лати з брехні та обману
Будуть безсилі
в битві спинити твій лет,
Смертна надія,
та не вмирає кохання.
Світлом любові ангели сходять з небес.
Як зберегти нам ангелів поряд себе?
***
Немає світла, що живе в собі.
Немає в світі без причини болю.
Ніхто не знає як творився світ,
Та кожен зна, що ангели — з любові.
Я знаю точно — серце стукотить,
Твоє збентежене, далеке серце.
І знов душа згорьована летить,
Низає ніч, тріпочеться, як вперше.
І знову десь спалахують зірки.
І неба синь — на храмах златоверхих.
То ангел народився, полетів,
І творить світ, і нас веде до звершень.
І тане біль, мов крапелька сльози,
Стіка душею і згаса на денці…
Осiнь у мiстечку
Пронизуючи яскравими навскісними променями багряні осінні дерева, сонце хилиться все нижче до землі. На старому єврейському кладовищі, біля забутого всім світом пам’ятничка, химерного деревця Давида, ридає п’яний поет.
Напис на надгробку незрозумілий, лише кілька дат вказує на те, що померлій людині було десь біля сімнадцяти. Чи то поету привиділося, що пам’ятник перетворився на крилатого амура, чи то забагалося повернутися із християнства до давнішньої, правильнішої віри в древнього Єгову, але плаче і молиться він ревно, благаючи на колінах повернути йому втрачене кохання, запалити світло в серці, повному лише п’яною каламутною тугою. Бо весь оцей світ, по суті, це також кладовище. Ми ходимо по рештках померлих людей, тварин, комах, квітів, опалого листя. Ніхто не знає могил мільйонів померлих до нас, але всі вони любили всім своїм єством, злітали до неба і творили, страждали і відходили з цього світу, люблячи. Все що є на цій Землі народжується із втрачених, загиблих і забутих кохань. Ми приходимо сюди, щоб залишити своє згоріле серце, і саме тому людина повинна помирати в свій час, вся і одразу, і тілом, і душею. Найстрашніша мука – відходити в небуття частинами. Адже коли в тобі помирає любов, разом з нею помирає частка тебе, і ти потрапляєш в дивний світ, між буттям і смертю. І тоді поети стають п’яницями, а жінки – брехливими, ницими істотами. Тоді весь ти стаєш якимось відстороненим, іншим, несправжнім, неприкаяним. І тільки сльози залишаються істинними. Сльозами крізь нас плаче Бог. Навіть п’яні, викликані навмисне, вони все одно змивають із серця частину чорного відчаю зневіри. І ось вже поет заспокоєно спить, обійнявши зеленуватий надгробок, а високо в небесах ангел, яку колись звали Ідою, чи Софою, сумовито всміхаючись, прикриває світлом могилу власного тіла та вистраждану людину. Сонце сіло. І тільки теплий вітер, граючись, несе сухе листя та обгортки дитячих цукерок по кладовищу.
обложка одной из книг Бориса Смыковского
=================================================================
Ведущая гостиной: Инна Костяковская — поэт, член Союза писателей Израиля.
Ведёт свой поэтический блог на медиа-портале «Киев еврейский»
Адрес литгостиной: innaroz10@mail.ru
