Гарри Фельдман,
Почётный член Союза ветеранов,
Лауреат двух конкурсов на историко-литературное произведение
о воинском подвиге в годы Второй мировой войны
Письмо из ада
Именно так следует назвать скорбное послание из ставших
уже далёкими 40-х годов прошлого столетия.
Считаю, что с ним необходимо ознакомить широкий круг
читателей и, в первую очередь, молодёжь, которая, не чувствуя
ужаса и потрясения от цифры шесть миллионов жертв
Катастрофы, читая рвущиеся из глубины сердца эти
жуткие воспоминания, сможет постичь всю глубину
трагедии еврейского народа, человеконенавистническую
суть фашизма, понять истинный смысл заклинания:
«Пусть никогда и нигде не повторится подобное!»
Мне как журналисту и писателю, автору известной книги о Холокосте «Забвению не подлежит» и ряда публицистических выступлений в прессе на эту тему, ветеран Второй мировой войны из Нетании Леон Коварский передал для ознакомления и обнародования письмо, вот уже более 65-и лет хранящееся у его двоюродной сестры Сары Рабинович.
Я, пропустивший через своё сердце трагедии трёх тысяч земляков, зверски уничтоженных в моём родном местечке Романове (в советские годы – Дзержинск) на Житомирщине, хранящий в памяти рассказы свидетелей об этой ужасной кровавой бойне, жуткие воспоминания нескольких жертв нацизма, чудом выбравшихся из расстрельных рвов, в которых они лежали вместе с трупами своих и моих родных и близких, и оставшихся в живых всем смертям назло, и то не мог читать переданное мне письмо без содрогания.
Привожу письмо без какой-либо существенной литературной правки:
«Уважаемые тётя Лиза и Миша!
Вечером получила Мишину открытку, а сегодня получила Вашу. Как видите, спешу вам ответить.
Расскажу вам, какой конец постиг наших родных.
Сама удивляюсь, каким образом осталась я живая. Мы жили в Труновке. При наступлении немцев мы эвакуировались вместе с Гринбергами. У Евочки был ребёнок, мальчик, ему было 1 год. Какой конец его постиг! Немцы нас перехватили, но мы не вернулись туда, где жили, а остановились в 20 км от Труновки, где я теперь нахожусь. Тут прожили 2 месяца при немцах и все работали в колхозе. Мы тут жили на отдельных квартирах, но каждый день ходили на работу вместе с Евочкой и Адочкой. Борис Исаевич вначале тяжело заболел и не мог вставать, а когда поднялся, тоже пошёл работать на свиноферму. Одна бабушка наша и Мара Наумовна сидели дома. Евочкина бабушка умерла ещё в Труновке после болезни. Тут мы прожили более месяца, как поступил приказ всем евреям прописаться, потом через несколько дней приехал карательный отряд и велел всем нам явиться в комендатуру с вещами. Мы все собрались и пошли. Там приехали две машины из Ворошиловска и 6 немцев. Позвали нас в комнату, переписали каждую семью в отдельности, потом сказали: «заберите свои вещи и идите домой, а когда нужны будете, мы вас найдём». Мы были очень рады, все вернулись домой и продолжали работать в колхозе. Меня колхоз послал работать на отделение совхоза.
18-го октября снова приехал карательный отряд. И по рассказам хозяйки, сама я не видела, приехала подвода из полиции, велели собрать все вещи и сесть на подводы. Дома у нас были бабушка и Адочка. Они собрали все вещи и поехали к Гринбергам. Там Евочка с ребёнком и Мара Наумовна тоже собрали все вещи и сели на подводу. Их отвезли в полицию. Там было уже 55 человек. Папа и Борис Исаевич находились в степи, но их тоже привезли. Подогнали закрытую железную машину. Всем велели раздеться и заходить в машину. Но люди сопротивлялись и отказывались идти в машину. Тогда полицаи на помощь позвали немцев и те плётками стали бить и загонять людей в машину. Оставили только 6 мужчин, чтобы было кому закапывать (умерщвлённых в душегубке – Г.Ф.).
Когда людей загнали в железную машину, сначала они кричали, но когда закрыли двери, постепенно затихли все голоса.
Их отвезли на два километра от села и тут, как собак, скинули в одну канаву, один на другого.
Это всё мне люди рассказали, а я не верила и дожидалась их, надеясь, что, быть может, увижу их или услышу что-нибудь про них. Но прошло много времени, и я ничего не слыхала.
Отступили немцы, пришла Красная Армия и освободила нас от этих извергов. 2-го апреля 43 года пришлось мне увидеть эту страшную картину, что за всю свою жизнь я не забуду и много я страдала после этого. Велели из каждого колхоза выслать людей, чтобы копать братскую могилу. Я находилась в это время в правлении и услыхала об этом. На второй день утром я поднялась и пошла искать могилу своих родных. Я не знала точно, где они закопаны и что это им будут копать могилу, но как будто кто-то мне говорил: «Иди!»
По дороге я встретила много людей, от них я узнала, что они идут хоронить евреев, убитых немцами. Когда я это услыхала, то заплакала. Тогда начальники, председатель райисполкома хотели меня прогнать и не допускать к могиле. Но тут я уж ничего не слушала и пошла сама вперёд, люди мне точно указали место могилы, оно было видно. Когда я пришла на это место, смогла увидеть, как из одной канавы, прикрытые землёй, торчали руки, ноги, головы. Много я наплакалась, и когда пришли люди их откапывать, я уже была спокойна и могла всё наблюдать. Им выкопали недалеко от этого места большую братскую могилу и клали их рядом, одного возле другого, после чего присыпали землёй.
Когда начали раскапывать канаву, то сверху лежали мужчины, которых изверги заставили закапывать своих родных. Они были застрелены в спину из автоматов. Можете себе представить папу, если он закапывал Адочку, свою дочь, зная, какой конец ожидает и его. Лица у всех были погнившие, только волосы сохранились. Так что я наших не могла узнать точно, но, как будто приблизительно, узнала Евочку с ребёнком на руках у Мары Наумовны. Так же я нашла папу, бабушку и Адочку. Я несла их сама на носилках в новую могилу. Говорят, что они были убиты немцами газами. В этих машинах находился специальный аппарат, заполняющий их отравляющими газами.
Такой трагический конец постиг наших родных. Все вещи немцы забрали, самое лучшее с собой, а остальное раздали колхозникам.
Теперь расскажу вам, как я осталась живая, должно быть это вас интересует. Но много раз я проклинала свою судьбу за то, что осталась в живых при таких условиях, и столько трудностей я пережила сама среди чужих людей.
Когда забирали наших, я находилась на отделении совхоза. Приехала в субботу, когда нас отпускали на выходной. Когда зашла в комнату, там пусто и никого нет. Хозяйка рассказала мне, что наших забрали. Я побежала в полицию и говорю: «Что сделали с нашими, делайте и со мной. Мне одной жить нечего». Тогда меня посадили в тюрьму. Через несколько часов немец плёткой загнал в машину меня и ещё двух девочек моего возраста и сказал, что нас отвезут на несколько километров и застрелят. В этой машине находилось много вещей. Среди них я узнала и часть наших. Нас довезли до соседнего села и стали спрашивать документы. У меня никаких документов не было, и я сказала, что мать у меня русская, а отец еврей. Меня и тех двух девочек опустили и написали местной власти, чтобы нас больше не трогали. Но через месяц, когда в соседнем селе забирали евреев, нас тоже повезли туда. Я видела, как их били и загоняли в машину. Нас же отпустили и выдали документы, что мы не еврейки.
Я осталась одна в чужом месте, голая и босая, на мне осталась лишь одежда, в которой я работала в отделении совхоза. Всю зиму, босая на снегу я работала (написано неразборчиво – Г.Ф.). Питалась варёной пшеницей, хлеба месяцами не видала.
Можете себе представить, тётя Лиза, что я пережила и теперь, оплакивая своих любимых, и сама не рада жизни.
Сейчас я работаю в тракторной бригаде учётчиком. Питание ничего себе. Хлеба дают, сколько поем. Колхоз выписал мне центнер пшеницы. Я оделась понемножку: купила себе юбку, кофточку и простыню, из которой сшила рубашки.
… 18 октября 1943 года в 11 часов дня ровно годовщина с момента, когда трагически оборвалась жизнь наших. В эту скорбную годовщину пойду на ихнюю могилу. Теперь, когда я уже привыкла к мысли, что их нет, я не проливаю столько слёз. А раньше, бывало, куда пойду и что делаю, я их вижу, как они лежат в том ужасном рву, и слёзы из моих глаз не высыхали никогда.
Кончаю писать. До свидания. Целую вас крепко.
Нюра.
В комментариях изложенное не нуждается.
«Праведная кровь евреев
Может переполнить все моря,
Кто забудет гнусное злодейство,
Тот на свете, значит, прожил зря».
Вл. Лубенский
Трагическая судьба евреев станицы Труновской Ставропольского края постигла наших соплеменников и в тысячах других населённых пунктах, в которых ступал кованый сапог нацистов. Менялись лишь методы зверского уничтожения нации. В одном месте обречённых сжигали заживо или отправляли в крематории лагерей смерти, в другом – расстреливали, в некоторых, как и в Труновской, умерщвляли в душегубках.
Остаётся лишь добавить, что это горестное повествование может служить ещё одним (наряду со многими тысячами других!) убедительным аргументом в борьбе с презренными отрицателями Холокоста – апологетами фашизма, современными неонацистами и прочей подобной мразью.